Йошкаролинец жил в Париже три года

 – Я отправился во Францию.  До Польши доехал на поезде, а дальше автостопом до Парижа. Водители соглашались довезти бесплатно, а некоторые сами давали деньги. За четыре дня доехал на двадцати машинах. При этом успел один день погулять по Берлину. На Шанзелизе, главную улицу города, меня привез ночью югославский туристический автобус. Нашел знакомую, у которой можно было остановиться до утра. Правда, она отказалась идти со мной рядом по улице. Видимо, после долгого путешествия мне нужно было принять душ. 

На следующий день она помогла найти мне номер в гостинице. Комната была размером два на два метра и предназначалась для горничной. Там стояли только кровать и шкафчик. Зато я жил рядом с Триумфальной аркой. Быстро нашел русскую церковь. Это был кайф общаться на русском с русскими людьми. Кстати, французский я учил только в школе, а английский знаю по песням. Так что с французами объяснялся в основном жестами.

Через месяц у меня закончились деньги на гостиницу, и я стал ходить в социальные службы помощи приезжим. В больших спортивных залах нуждающихся кормили каждый день курицей, рыбой, супами и багетами, давали возможность переночевать. Одна из самых известных благотворительных организаций называлась «Сахарное сердце», многие знаменитости жертвовали туда средства. В библиотечном центре «Помпадур» у меня был халявный доступ в Интернет, а в России в это время только открывались интернет-центры. Повсюду был постелен ковролин, так что можно было спать прямо на полу, когда не выгоняла охрана. Здесь появилось много новых знакомых, вместе каждые выходные мы ходили в «Диснейленд» и проскальзывали туда «зайцами».

 На две недели меня приютила французская пара. По привычке я мог зайти на кухню после завтрака и взять яблоко, но мне объясняли, что есть можно только за столом. Во Франции есть своя сеть Интернет, и когда я пытался зайти на международные сайты, мне тоже говорили: «Нет, нельзя». Видимо, тратилось много трафика. Потом я перебрался в сквот – заброшенный дом. Залезал поздно вечером и вылезал рано утром через форточку. Соседи меня, конечно, видели, но я старался им не надоедать.

Много ездил по Франции, был в Каннах, Монако, Бурже. Три дня провел в закрытом городе нудистов. Когда попал на нудистский пляж, не было никакой реакции на окружающих, просто спокойно посидел на побережье. На метро с друзьями мы катались без билетов, а если к нам подходили контролеры, то некоторые выписывали штраф, другие высаживали. Мы были прикреплены к определенному адресу в миграционной службе. На этот адрес приходили все штрафы.

В Каннах однажды мы зашли в шикарный отель в надежде, что там можно найти свободную комнату, но нас вывела охрана. После чего по городу за нами ходил «шпик» – наблюдатель, который следил за всем, что мы делаем. Скорее всего, его приставила полиция. Так незаметно пролетели полтора года, но по количеству событий сложилось ощущение, что прошло пять лет.

Переписываясь в чате, я безумно влюбился в девушку из Санкт-Петербурга и решил вернуться в Россию. Но когда я доехал до Германии, меня задержала полиция при проверке документов. В тюрьме я провел полтора месяца. Читал Библию и книги о боге, гулял, играл в теннис. Потом меня выслали в Шереметьево. Отношения с девушкой не сложились.

Год я провел в России, потом вернулся в Париж, но эти полтора года прошли по-другому, ушла яркость впечатлений. Я стал увлекаться медитациями и биоинформационным программированием, изучал философию, физику, биологию. Благодаря свободному доступу в Интернет в Париже, получил много нужной информации. Практически не путешествовал, так как один раз в месяц получал социальные выплаты в триста евро.

Решил вернуться в Россию, когда узнал, что в Санкт-Петербурге будут проходить курсы по биоинформационному программированию стоимостью тысяча евро. Устроился на работу курьером, заработал нужную сумму за месяц и вернулся в Россию. Сейчас у меня семья: жена и маленький сын. Совсем нет желания вернуться к той безбашенной жизни двадцатилетнего парня.